Олена Вахненко

Он, Ясон (часть 1)

Первая часть исторического любовного романа о приключениях обаятельного беспутного бастарда, представителя древнего дворянского рода. Любовь и ненависть, страсть и предательство, горькие потери и удивительные встречи… в его жизни было абсолютно всё!

Пролог (172... год, ХVIII век, Франция)

Приподнявшись на локте, Мариус удовлетворенно рассматривал свою обворожительную любовницу. Девушка была роскошна, хороша сочной и живой прелестью… Он с наслаждением провел пальцами по ее рыжим кудрям, которые рассыпались по точеной спине шелковым водопадом, составляя эффектный контраст с молочно-белой матовой кожей… мало кому удавалось полюбоваться непокорным буйством этой тициановской гривы: обычно высоко взбитые волосы красотки были сколоты на затылке, припудрены и украшены лентами, цветами или нитками жемчуга… иногда прядь-другая с продуманной небрежностью падала на шею или грудь, но не более того… что поделаешь - мода! Однако здесь и сейчас, в томном мирке кремово-золотого будуара в стиле рококо, его Франсуаза была настоящей. Была собой…

Девушка сладко дремала, уткнувшись лицом в подушку. Розоватое покрывало сползло с сахарных плеч, обнажив ладно скроенное, приятно округлое в нужных местах, тело. При мысли, что все это, по сути, в определенном смысле принадлежит ему, Мариус ощутил заметное волнение, дыхание его стало более тяжелым, сердцебиение - учащенным...

Франсуаза почувствовала его настойчивый взгляд, повернула голову и сонно улыбнулась.

-Ты что? - хрипло спросила она, еще не вполне проснувшись и по-кошачьи щуря светло-зеленые глаза.

-Да вот любуюсь… - подмигнул он в ответ. - Нельзя?

Франсуаза гибко потянулась, нисколько не смущаясь собственной наготы.

-Всегда можно… и даже нужно…

-Так-то лучше!

-Мой Ясон... - прошептала она и подалась к нему, обвила руки вокруг его шеи и беззастенчиво поцеловала в губы.

Жадно лаская шикарное тело Франсуазы, Мариус с раскаянием подумал о той неприятной новости, которую должен был сообщить еще вчера… однако раскаяние было мимолетным, и очень скоро страсть усыпила разум.

Новость действительно не относилась к числу хороших - он собирался жениться… не на ней. Конечно, Франсуаза не ожидала от него предложения руки и сердца, но захочет ли она терпеть подобное вероломство? Даже для особы со столь свободолюбивым нравом это могло оказаться чересчур…

 

ЧАСТЬ I. Аннет

Глава 1. Муж поневоле (171... год, Англия)

Он смотрел, как она приближается, и понимал, что ненавидит ее. Бедняжка ни в чем не виновата, конечно… разве что в собственном знатном происхождении! Будучи умопомрачительно богатой наследницей графа де Монси́, его любимой дочкой, юная прелестница принесена в жертву ему, Мариусу, бастарду... сыну другого графа… правда, внебрачному.

Он еще так молод, не рановато ли жениться?! Ему всего 17, невесте - 16! Смешно! И потом, эта Аннет или как бишь ее, совершенно не в его вкусе! Слишком скучна, холодна…

“Хотя нельзя назвать ее дурнушкой”, - признал он неохотно, приглядываясь к навязанной избраннице. Возможно, Аннет красил подвенечный наряд - парадное бледно-голубое платье1, дополненное старинным драгоценным колье и оттененное блеском бриллиантовой диадемы. Мариуса всегда забавляло суеверие невест (по крайней мере, британских), убежденных, что свадебный ансамбль обязан включать 4 элемента: что-нибудь старое, заимствованное, новое и голубое. Роль старого и заимствованного отводилась, как правило, фамильным драгоценностям, а новым и голубым2 становилось платье.

Вот и леди Аннет последовала принятым традициям и облачилась в пастельно-голубоватое, очень изысканное по своему фасону платье… этот оттенок ей, впрочем, шел, подчеркивал утонченность и врожденный аристократизм, которыми дышала каждая черта ее вытянутого лица. У девушки был высокий покатый лоб, гладкие пепельные волосы, бледная кожа, стройная миниатюрная фигурка и главное украшение - огромные серебристо-серые глаза, пронизанные скрытой печалью. Тоже сожалеет о необходимости соединить судьбу с незнакомцем? Да еще и таким непутевым?

“И поделом тебе!” - мстительно подумал тот, кого в будущем прозовут Ясоном, грозно щурясь и не испытывая ни малейшей жалости к без пяти минут супруге.

Она словно услышала его мысли, вскинула испуганный взгляд - и лишь сильнее разозлила будущего мужа. Мариус не любил покорных и послушных, презирал скромниц, его раздражали такие вот “тихие овечки”, готовые безропотно принять любой поворот судьбы и смиренно ожидающие своей участи. Конечно, женщинам выбирать не приходится - по крайне мере, “достойным”! Им суждено покоряться и смиряться… законы эпохи, воспитание! Ни слова наперекор родителям, ни звука протеста… скучно! Потому-то Мариус выбирал для любовных приключений дамочек попроще: актрис, хорошеньких служанок, белошвеек… а то и вовсе представительниц самой древней профессии. Кстати, именно они, мастерицы любовных утех, сделали его в свое время настоящим мужчиной и помогли набраться опыта...

И вот, пожалуйста, - женись, как последний болван, на скучнейшей барышне! Да еще и такой посредственности в смысле внешнего антуража! Чересчур тоща и уныла, не за что “подержаться”… Мариус не был поклонником пышнотелых, однако и чрезмерную субтильность красоток не ценил.

“И вот я тоже покоряюсь” - хмуро отметил Мариус, подавляя вздох. А что делать - даже самые сильные и влиятельные мужчины вынуждены порою подчиняться чужой воле… Ведь правда?

Мариусу вспомнился разговор с отцом, графом Адрианом де Либóн.


-Сын, я думаю, пришла пора тебе остепениться, - заговорил он сурово и веско. Седовласый, статный, он до сих пор нравился женщинам всех мастей и рангов - и охотно пользовался собственной популярностью. Это, в общем-то, и приводило к появлению на свет таких вот “Мариусов” - у любвеобильного графа, по слухам, были десятки внебрачных детей, хотя официально он признал лишь некоторых - тех, что были рождены аристократками с голубой кровью… “простым” матерям приходилось радоваться, если Адриан снисходил до материальной помощи плодам своей неосмотрительной любви…

Мать Мариуса была очень знатной, и с отцом ее связывали, по воспоминаниям родственников, страстные чувства, хотя и не освященные Церковью. Девушка умерла во время родов… и хорошенького черноглазого мальчугана взял на воспитание горюющий отец. Он на самом деле долго горевал и, возможно, не переставал вспоминать покойную возлюбленную по сей день… по крайней мере, к Мариусу относился с искренней теплотой. “Ты очень на нее похож…” - признался он как-то с оттенком несвойственной ему грусти в голосе и тотчас переменил разговор. Сентиментальности граф де Либóн не признавал...

-Остепениться, отец? - непонимающе переспросил Мариус, уверенный, что родитель вызвал его в кабинет, чтобы устроить головомойку - наверняка графу донесли о безобразном поведении сына! Хотя, с точки зрения последнего, ничего особенного не произошло… подумаешь, слегка подебоширили, покрушили тот захудалый трактир… переборщили с выпивкой… в молодости и не такое прощается!

На него устремился цепкий взгляд холодных серых глаз.

-Да, полагаю, женитьба остудит твою горячую голову…

-Но мне только 17! - ужаснулся юноша.

-Немалый возраст, не находишь? - перебил отец. - Взрослый муж, никак не мальчик!

Ну… тут Мариус спорить не стал… не мальчик, однозначно нет! Но жениться?.. не сурово ли наказание?..

-А кого ты прочишь мне в жены?.. - осторожно спросил Мариус.

-Дочь графа де Монси́, леди Аннет. Поверь, сын, партия очень выгодная.

В этом молодой человек нисколько не сомневался. Отец был из породы дальновидных…

-Она хоть хорошенькая? - уныло спросил Мариус, почти смирившись с неизбежным.

-Какое это имеет значение? - искренне удивился Адриан.

И правда, какое?.. Женитьба - предприятие, скорее, деловое, чем любовное… и не отменяет развлечений на стороне!

 

...Он очнулся от своих мыслей, неохотно возвращаясь в реальность. Церемония продолжалась, как ни в чем не бывало, никто не заметил минутной рассеянности жениха…

Секунды текли с удручающей неторопливостью, Мариус маялся, переминался с ноги на ноги, мечтая, чтобы нудное действо поскорее завершилось… однако время не торопилось пришпорить свой бег.

От скуки жених снова обратил взгляд на особу, выбранную ему в супруги. Юноше только сейчас пришло в голову, что он разделит с ней не только жизнь, но и постель… и последний фактор, как ни странно, обеспокоил его гораздо сильнее. Годится ли она на роль любовницы? Пару часов спустя он, конечно, узнает это наверняка, и все-таки хотелось составить хотя бы предварительное мнение…

“Слишком скромна!” - таков был первичный “диагноз”. Такие, как она, будут лежать в постели подобно бревну, натянув одеяло до самого подбородка и испуганно тараща круглые от страха глаза… Приятная перспективка, однако! А избежать нельзя - в конце концов, брак подразумевает появление наследников…

“Это потому что я бастард, - зло подумал парень. - Только поэтому меня женят, не спросив моего мнения…”

Конечно, то было по меньшей мере преувеличением. В знатных семьях судьбу детей обычно решали родители, заботясь о достойном продолжении рода. Но застарелая рана, сознание собственного неполноценного происхождения, мучила юношу все 17 лет его жизни…

И снова он погрузился в воспоминания.

 

Бастард! Бастард… почему?!

Мариус знал, что ему еще повезло - относительно, конечно. Рожденный простолюдинкой, он не мог бы претендовать на долю наследства, ему пришлось бы забыть о надежде занять однажды высокий государственный пост… и еще многое, многое другое! А так он, сын знатной аристократки, получил фамилию отца, жил в его доме и лелеял честолюбивые мечты. В конце концов, "бастард" Вильгельм по прозвищу "Длинный меч", внебрачный сын Генриха II, был в свое время графом и одним из самых влиятельных людей Англии… Хотя чаще всего признанных бастардов ждала менее яркая судьба. Обычно им приходилось выбирать военную карьеру - впрочем, Мариус не спорил. Военное дело всегда привлекало его, отдавало духом некоторой рыцарственности и было овеяно романтичным ореолом подвига.

И все-таки, как ни крути, он - бастард. Вот уж плевок! Оскорбление… и не поспоришь. И правда - бастард! Незаконнорожденный…

Да, поспорить было нельзя. А вот проучить нахала, даже если это законный сын графа Адриана, вполне можно! Что Мариус частенько и делал, когда Альберт, “официальный ребенок”, проявлял чрезмерную наглость.

-Ты за это заплатишь! - с ненавистью прошипел Альберт, когда Мариус один раз перестарался и украсил физиономию братца впечатляющим фингалом.

-Не сомневаюсь, ты побежишь к папеньке! - фыркнул одиннадцатилетний Мариус (они с Альбертом были еще совсем мальчишки), нисколько не испугавшись. Собственно, напугать его было непросто, почти невозможно, и меньше всего паренька страшил гнев отца. А на большее его братика не хватило бы…

Порою Мариуса брала злость: почему он, явно более умный и смелый, чем Альберт, вынужден вечно оставаться на вторых ролях?!

Казалось, Адриан сожалел о том же. После достопамятной ссоры братьев он против ожиданий не наказал “незаконного” сына, лишь вызвал его к себе в кабинет и долго молчал. Тяжелый взгляд скользил по фигуре паренька, оценивая, но мыслей не выдавая.

А Мариус не без трепета ждал решения графа… мальчик не боялся, вовсе нет, просто в стенах отцовского кабинета, среди всей этой тяжеловесной мебели, в окружении полок с книгами, чувствовал себя несколько неуютно. Да и сам господин Адриан был личностью незаурядной, о нем ходили разноречивые слухи, порою - почти легенды. Донжуан, разбивший множество женских сердец; уникальный коллекционер антиквариата и предметов искусства; умнейший человек, увлекающийся войной, политикой и естественными науками… и женщинами, конечно. Мариус восхищался родителем и подражал ему. И мечтал заслужить не только его любовь, но и уважение… что было куда как сложнее!

-Ты вырос, мальчик, - наконец, заговорил Адриан сурово, но не зло. - Тебе пошел двенадцатый год…

Мариус молча и почтительно кивнул, подтверждая очевидное и не понимая, к чему клонит отец.

А тот не спешил переходить к сути вопроса, подбираясь к делу издали - что вовсе не было свойственно этому сильному и целеустремленному характеру.

-Я дал тебе хорошее образование, не так ли? - продолжал граф неторопливо; взгляд его был по-прежнему прикован к мальчику.

Последний нервно сглотнул, сдержав судорожный вздох.

-Да… да, отец.

Ему действительно дали систематическое домашнее образование - весьма дорогое, к тому же. С ранних лет Мариуса посещали учителя, прививая основы грамматики, географии, истории, риторики, арифметики и прочих важных для сына аристократа дисциплин. Паренек оказался способным, все схватывал на лету и прекрасно проявил себя. Его хвалили - в отличие, опять-таки, от Альберта, ленивого и не слишком сообразительного.

-У тебя много сил, напора, - говорил Адриан. - Это и хорошо, и плохо.

-Плохо? - напрягся мальчик, вычленив наиболее опасное слово. - Почему быть сильным плохо?

Адриан усмехнулся, качая головой:

-Я не сказал, что плохо быть сильным. Просто избыток нерастраченных сил вредит… нужно куда-то сбрасывать свою энергию…

...а не бить моего сына!” - прочел между строк Мариус и нахмурился.

-Поэтому я решил, что тебе пора изучать военное дело на практике.

Мариус выпрямился, затаив дыхание. Несмотря на крайне юный возраст, он уже увлекался всем, так или иначе связанным с войной… и если отец надеялся напугать его, то цели не добился - слова родителя нисколько не расстроили мальчика, скорее, наоборот, он ощутил воодушевление.

-Я хочу отправить тебя служить прапорщиком в солдатской пехоте. Как тебе идея?

-О, я хочу, хочу! - перебил отца Мариус - дерзость, которую он позволял себе нечасто. Глаза его вспыхнули радостным огнем, к лицу прилила кровь. - Я хочу, хочу служить!

В воображении мальчика одна за другой вспыхивали яркие картины будущих подвигов - красочные, пьянящие, будоражащие кровь… заманчивые картины! Мариус уже видел себя верхом на роскошном боевом коне, в сияющих доспехах, мчащимся наперерез врагу… о сладкие грезы!..

-Я рад, что ты поддерживаешь меня, - кивнул Адриан с деланным спокойствием, даже равнодушием. Однако за показным хладнокровием проскальзывало смутное удовлетворение. Графу явно было приятно воодушевление сына…

-Чин прапорщика, конечно, невелик, - снисходительно признал мужчина, - однако начинать нужно с малого… надеюсь, ты понимаешь?

-Да, да! - восторженно прошептал Мариус, все еще находясь во власти собственных мечтаний и потому толком не слыша отца. - Я понимаю…

Так Мариус в свои юные годы оказался в войсках под командованием полководцев Евгения Савойского3 и английского принца Мальборо4. У мальчишки обнаружились немалые способности к военному делу - это признали все!

 

...Мариус снова вынырнул из грез о славном прошлом в неприглядную реальность, мрачно насупился. Нуднейший церемониал подходил к концу…

“Ну, вот я и женатый человек!” - с ужасом заключил юноша, внутренне холодея. Забавно, ведь даже в самых жарких сражениях (а он успел перевидать немало кровавых столкновений!) Мариус не испытывал никакого страха и до этого мгновения был искренне убежден, что при любых обстоятельствах сохранит присутствие духа… и вот поди ж ты - его напугала никчемная девчонка! Мысль была неприятной, даже унизительной, и парень, торопливо отогнав ее, натянуто улыбнулся своей супруге. Та ответила перепуганным взглядом снизу вверх.

“Ну, и как с ней дело иметь?!” - подосадовал Мариус, привыкший к женщинам куда более раскрепощенным…

Что ж, выбора не оставалось… только смириться. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.

* * *

Ох уж эти церемонии! Мысленно Мариус осыпáл проклятиями каждого, так или иначе причастного к созданию столь мудреного ритуала, суть и значение которого невероятно просты: объявить окружающим, что два человека намерены жить вместе, делить один кров и есть с одного стола! Зачем лишняя суета?!

Ну, ладно само венчание… его Мариус скрепя сердце перетерпел. Но первая брачная ночь!.. Какой болван напридумывал столько обрядов?! Неудивительно, что бедняжка Аннет нервничает, даже он, мужчина с кое-каким любовным опытом, переживает… почти не уверен в себе!

А переживать было из-за чего!

Для начала друзья Мариуса, старательно пряча ехидные усмешки, осторожно сняли с пунцовой от смущения Аннет атласные подвязки. Когда сей сокровенный предмет женского белья перекочевал на шляпы молодых людей (очередной обычай!), и парни с облегчением отступили в тень, подружки невесты увлекли новобрачную в спальню молодоженов. И хотя Мариус не последовал за ними, он и без того знал, что девушки сейчас раздевают Аннет и укладывают ее в постель, готовя к предстоящему “действу”.

-Ну, дружище, ты тоже давай… - подмигнул Мариусу его лучший друг Генрих.

Мариус мрачно посмотрел на него и принялся неохотно стягивать парадный фрак, за которым последовал жилет и прочие детали гардероба. Каждую парень недовольно передавал кучковавщимся рядом приятелям, стараясь не смотреть в их сторону и совершенно уверенный, что их физиономии (никак не лица!) лоснятся самодовольством. Шуточек потом не оберешься! Похоже, не только весь этот день, но и ночь превратятся в сущую пытку…

Четверть часа спустя Мариус, в одной лишь ночной рубашке, вошел в спальню в сопровождении всех родичей и друзей, следовавших за ним подобно надоедливой тени. Здесь царил мягкий полумрак - тьму ночи рассеивали свечи в тяжелых бронзовых подсвечниках. Было душно, пахло какими-то благовониями и травами, и от этого навязчивого тяжелого аромата у молодого супруга тотчас закружилась голова. В мигрени, впрочем, была своя польза - тупая боль, пронзая виски, не давала сосредоточиться на кошмаре происходящего, и вместо смущения Мариус чувствовал только злость.

Значительное пространство спальни занимала роскошная, хотя и несколько громоздкая, кровать, вокруг которой собрались подружки невесты. Сама же новобрачная лежала под одеялом, и даже сумрак не в силах был скрыть проступившую на ее лице краску.

-Ложись давай… - шепнул другу Генрих и слегка подтолкнул его к кровати.

Делать нечего! Подавив вздох и на миг закатив глаза, Мариус забрался в постель и неохотно улегся рядом с женой.

“Ну, хоть сам супружеский долг выполнять при всей честной компании не надо!” - усмехнулся он мысленно, со страдальческим видом наблюдая, как кружева, ленты и банты Аннет переходят к гостям - те украсили ими свои шляпы, обязуясь носить несколько недель.

“Еще один дурацкий обычай!” - мысленно отметил парень, радуясь, что не ему его исполнять.

Однако все подходит к концу, завершилась и эта церемония. Мариус понял, что финал близок, когда им с Аннет подали особый коктейль из молока, вина, яичного желтка, сахара, корицы и мускатного ореха. Поморщившись, юноша залпом опрокинул жуткую смесь, утешаясь лишь одним: скоро его оставят в покое!

* * *

Никогда в жизни Мариус не чувствовал себя глупее.

Идиотская ситуация! Он лежит в постели с полуголой девицей, не совсем дурнушкой, и имеет законное право (даже обязан!) заняться с ней любовью… но не уверен, что хочет этого. Впервые в жизни он не знает, как приступить к делу! Кому расскажешь - не поверит…

-Утомительный денек,- наконец, сказал он вслух, кляня самого себя. Ценное замечание, однако, и уместное… своевременное! Еще можно погоду обсудить!..

Аннет покосилась на него и после паузы робко ответила:

-Да… утомительный.

Мариус с мрачной усмешкой подумал, что, пожалуй, впервые слышит ее голос. Словоохотливой она явно не была… или настолько его боится?!

-Сейчас бы не помешал бокал вина… как считаешь?

Она не ответила, молча опустив взгляд. Мариус начал раздражаться.

-Мы теперь муж и жена, знаешь ли, - хмуро и со значением произнес он, обернувшись к молодой супруге. - У нас есть свои обязанности… друг перед другом.

Она явно поняла его намек, покраснела, как рак, - Мариус не увидел, а, скорее, почувствовал ее смущение. Девушка нервно сглотнула и буквально вжалась спиной в подушку, - однако ответила на замечание робким утвердительным кивком. Взгляд при этом был устремлен на мужа и повелителя, и в круглых, как плошки, глазах плескался ужас.

Подобная реакция раздосадовала юношу. Обычно Мариус легко “разогревал” женщин, пробуждал в них интерес к себе, однако сейчас искренне растерялся. Что делать с эдакой ледышкой?! Не ровен час, его новоиспеченная супруга с криком о помощи выбежит из комнаты! Стыда не оберешься...

-Не бойся меня, - постаравшись придать интонациям голоса мягкость, успокаивающе проговорил он и коснулся ее ладони. Рука девушки слегка дрожала, пальцы были тонкими, холодными…

-Я не боюсь… - хрипло и неубедительно возразила она.

-Тогда поцелуй! - потребовал Мариус, насмешливо щурясь.

Девушка непонимающе посмотрела на него.

-Что?..

-Поцелуй меня… вот так… - он порывисто нагнулся к ней и коснулся губами ее губ. Аннет ответила не сразу - казалось, она просто не понимала, чего от нее ждут. Потом губы ее неуверенно шевельнулись, в их движении Мариусу почудился робкий вопрос: все ли я делаю правильно? Парень не стал пугать девушку слишком страстным поцелуем, решив дать ей время пообвыкнуться к новым ощущениям. Пока что она целовалась неумело, неинтересно и явно без удовольствия. Не наслаждалась, а просто терпела!

Несмотря ни на что, Мариус ощутил прилив возбуждения. Все-таки молодой возраст давал о себе знать, да и в скромницах вроде Аннет была своя прелесть… движения парня приобрели настойчивость, почти агрессивность. Он принялся стягивать с ее плеч ночную рубашку - девушка не сопротивлялась, но и не помогала, только дрожала.

Наконец, на свет показались ее маленькие острые грудки. Он властно впился в них жадными губами - и вот теперь ощутил протест. Аннет попыталась оттолкнуть его, отодвинуться.

-Ты что творишь?! - рассердился Мариус и с силой обнял девушку, притянул к себе. Аннет бил озноб, она судорожно дышала, но вряд ли от нестерпимого желания.

-Извини, извини, извини… - испуганно зашептала молодая графиня, стараясь успокоиться.

-Расслабься и все будет хорошо! - зло сказал он и снова поцеловал юную жену… его губы и язык заскользили ниже… руки ласкали, мяли ее худенькое тело...

Сопротивление Аннет подзадорило Мариуса, непокорность нравилась ему куда больше безразличной апатии. Разум затуманила страсть, и юноша позабыл, что с ним - неумелая девственница, забыл об осторожности, о необходимости быть нежным… да и понимал ли он это?!

Мариус овладел молодой супругой буквально силой - и опомнился, только услышав ее сдавленные рыдания. Да и то, опомнился лишь отчасти - обессиленно откинувшись на подушки, он отдыхал и старался собраться с мыслями.

-Больно было? - после продолжительного молчания без особого интереса спросил он. В его любовной биографии не было невинных барышень, он не разбирался в нюансах, но о том, что в первый раз женщины испытывают дискомфорт, знал.

-Да! - раздался глухой и полный ненависти голос. Казалось, нестерпимая боль и унижение уничтожили или просто смягчили страх Аннет перед собственным мужем, человеком с дурной репутацией и плохими манерами. Теперь она говорила смело, с чувством.

-Все будет в порядке! Ну… потом… в следующий раз.

Ответом ему послужил презрительный смешок, значение которого Мариус не понял: то ли юная супруга не верила, что “все будет в порядке”, то ли сомневалась на счет “следующего раза”.

“И черт с ней!” - не стал вдаваться в подробности Мариус и, широко зевнув, отвернулся к стене. Его ужасно клонило в сон...

 

Глава 2. Обреченная на заклание (171... год, Англия)

Он отвернулся к стене и пару минут спустя уже спал - об этом красноречиво свидетельствовал громогласный храм, огласивший спальню.

“Животное!” - с отвращением подумала Аннет, покосившись на мужа. Все ее существо восставало при мысли, что этот громила, этот нелюдь, отныне - ее законный супруг, и по всем законам - как божественным, так и человеческим, - ей придется делить с ним любые невзгоды и радости.

“Надеюсь, он будет посещать мою спальню как можно реже!” - мелькнула опасливая мысль. В памяти всплыла сцена недавней близости, вызвавшая в Аннет новую волну тошноты.

И как мужчины могут любить такое?! Мерзко, гадко и больно! Очень, очень больно! Девушке хотелось выскользнуть из-под одеяла и бежать отсюда, бежать подальше от этого жуткого мужлана (даром что сын графа, пусть и незаконный!). Однако страх разбудить оного удержал девушку на месте, и она, глотая слезы, тщетно призывала сон - спасительные грезы не спешили окутать ее мягким покровом временного забвения. Аннет оставалось считать минуты до рассвета - и развлекаться воспоминаниями…

 

...Аннет плохо знала своих родителей. Они оставались для нее загадочными фигурами, личностями далекими и немного чужими - совсем, как звезды в небе, недоступные и в то же время прекрасные. Да, она любила мать и почитала отца… но знала, понимала? Нет, нет!..

Что ж, было ли чему удивляться? Аннет толком и не видела своих родных - мать уделяла ей ровно столько времени, сколько хватало на утренний и вечерний поцелуи, а отец и того меньше! С ранних лет ее отдали на попечение сначала старой няньки, а потом - гувернантки-француженки, дамочке молодой и бойкой. Аннет помнила ее смутно, память сохранила лишь образ милой и добродушной девушки, смешливой и озорной. С ней было очень весело (не то, что с няней Кэтти!), она знала много игр и умела развлекаться… увы, француженка недолго пробыла в их доме - судя по всему, она понравилась не только Аннет, но и ее отцу. Слишком понравилась... Конечно, ребенок, которым Аннет тогда была, ничего не понял… только повзрослев, она во всем разобралась - сопоставив отдельные разрозненные факты: слезы матери, предельное смущение гувернантки, неловкие оправдания отца…

Скандал замяли, и наглую девицу (так, кажется, сформулировала кухарка) отправили восвояси. А Аннет отослали в монастырский пансион. И именно там, в тех равнодушных стенах, она взрослела, там встретила подруг, там училась и жила… домой приезжала только на праздники. Однако и в эти дни ее общение с родителями ограничивалось совместными чаепитиями и общими трапезами, во время которых отец, если и присутствовал, то погружался в чтение газет либо же мрачно супился, размышляя о чем-то далеком, пониманию малолетней дочери едва ли доступном. Иногда мать заходила к ней в комнату перед сном и с преувеличенной показушной нежностью целовала в лоб. Бывало, даже расспрашивала про жизнь в монастыре - но, право, до чего же лицемерно звучали эти вопросы! По сути, госпоже графине была безразлична собственная дочка. Жива, здорова, сыта - чего еще желать?

Неужели и я такой буду?” - ужасалась Аннет, гадая, какими такими важными делами занимается дни напролет ее мать. Почему доверила чужим людям воспитывать единственного ребенка, пускай и девочку? Некоторые родители предпочитали давать дочерям вполне приличное домашнее образование - в конце концов, многому ли требуется обучить будущую мать и жену? Музыка, пение, танцы, рукоделие, домоводство, азы чтения и письма на английском и французском - вот, пожалуй, основной перечень нехитрых дисциплин, призванных помочь барышням в поисках достойного спутника жизни. Собственно, именно этому обучали и в монастыре. Женский удел - дом и семья, и надобно хорошо исполнять свой долг! Так велела Церковь, и Аннет не спорила с ее указаниями, не спрашивала почему, зачем. Надо - значит, надо!

В монастыре ученицам внушали мысль, что идеальная женщина - это скромная добродетельная хозяйка, многодетная мать, особа религиозная и молчаливая, почитающая мужа, как своего повелителя и хозяина. Некоторые подруги Аннет по монастырю втайне возмущались подобным постулатом, однако благонравная дочь графа де Монси́ никогда не была бунтаркой. Она искренне уважала отца, истинного главу семьи, и хотела стать для кого-нибудь такой же верной спутницей жизни, каковою была ее мать. Впрочем, до поры до времени девочка просто обо всем этом не думала...

Аннет редко тосковала по дому, монастырь и стал ее настоящим пристанищем. Порою тут было скучновато, иногда - весело… но другого девочка просто не знала! Монахини заменили ей мать с отцом, хотя, конечно, любить их, как любят родителей, было невозможно. Аннет испытывала к одним наставницам нежную привязанность, других побаивалась, кое-кого уважала, а парочку слегка презирала за мягкотелость.

Аннет регулярно писала домашним вежливые письма. Никаких личных деталей, впрочем, она не сообщала, подозревая, что послания могут быть прочитаны строгими монахинями (что и делалось, разумеется!)

Графиня де Монси́ ей тоже писала - очень нежно, будто с любовью, однако девочка не верила ее ласковым строкам. То была материнская игра в “хорошую мать и жену”. И игра фальшивая, не способная обмануть даже совсем неопытную дочь.

И вот однажды пришло необычное письмо… не похожее на все прочие. Произошло это вскоре после того, как Аннет исполнилось 16 лет.

Дорогая дочь!

Я ужасно по тебе соскучилась… думаю, пора тебе возвращаться домой - возвращаться навсегда! Да, да, милая Аннет, я не шучу. Мы с отцом забираем тебя из монастыря. Вскоре ты будешь с нами - и уже насовсем. А когда ты окажешься дома, мы сообщим тебе удивительную новость - надеюсь, она тебя порадует.

Я уже написала матери-настоятельнице о своём намерении завершить вскоре твое обучение. Уверена, за годы, что ты провела здесь, ты многое усвоила и сможешь стать замечательной матерью и женой!

С любовью, твоя мама…”

Аннет долго читала и перечитывала письмо, всматриваясь в строки и словно надеясь прочесть меж них некий подтекст. А подтекст был, девочка (вернее, уже девушка!) не сомневалась в этом. И ее убеждение лишь усилилось после беседы с суровой матерью-настоятельницей их монастыря. Строгая монахиня хмурилась и как-то странно поджимала губы - то ли осуждая решение матери Аннет, то ли жалея свою воспитанницу: та не сумела разгадать, какое чувство таили эти блеклые глаза, и ушла в еще большем смятении.

-Тебя выдадут замуж! - выпалила Лилиан, ее лучшая подруга, когда Аннет поделилась с ней новостями и впечатлениями и дала прочесть письмо.

-Ты думаешь? - протянула девушка, снова пробегая взглядом материнское послание.

-Ну, конечно! - с воодушевлением воскликнула подруга. - Как тебе слова про хорошую жену и мать? Это очевидно!

Аннет покачала головой, не слишком убежденная и не зная, как относиться к неожиданной вести. Выйти замуж? Стать чьей-то женой? Готова ли она, хочет ли этого?

-Может, ты и права… - наконец, неохотно признала она, подавляя вздох. Грустно оглянулась. - Жаль будет оставлять все это…

Как ни странно, ей действительно было жаль… жаль той бессуетной размеренной жизни, жаль уверенности в завтрашнем дне… что-то готовит ей будущее?

В горле девушки застрял горячий комок. Она подняла взгляд на Лилиан, хотела что-то сказать, - но осеклась, увидев слезы в глазах подруги.

-Ты чего? - тихо спросила Аннет. В уголках ее глаз тоже подозрительно защипало. - Я ведь только уезжаю…

-Я не хочу оставаться одна! - хрипло прошептала Лилиан, шмыгая носом.

-Я буду писать тебе! - истово пообещала Аннет, сжав ладони подруги. - Часто-часто! И ты мне пиши…

-Клянусь!

Подруги жарко обнялись и минуту спустя уже плакали навзрыд - со стороны казалось, будто одна из них по меньшей мере умирает…

Неделю спустя Аннет вернулась домой. И действительно часто писала подруге - тем более, было о чем!

Жизнь ее круто переменилась. В лучшую ли сторону - Аннет поняла не сразу.

Прежде всего, Лилиан угадала - Аннет собирались выдать замуж. Эту новость ей торжественно сообщили на первом семейном обеде.

-Хорошо, матушка, - покорно отозвалась Аннет, которой не могло прийти на ум спорить или протестовать. Слово родителей - закон!

-Ты как будто не удивлена, дочь? - проницательно заметил отец, почему-то избегая называть ее по имени и обращаясь излишне церемонно.

Аннет слегка покраснела, словно уличённая в чем-то неблаговидном, и смущено пожала плечами, опуская взгляд:

-Я… догадалась, отец…

-Что ж, такая сообразительность похвальна! - скупо обронил граф и вернулся к своей газете. Казалось, он совершенно уверен, что уделил дочери должное внимание.

Пару минут Аннет без аппетита ковырялась в своей тарелке, потом рискнула спросить:

-А кто станет моим избранником?

-Сын графа Адриана де Либóн - ответила мать и поспешно добавила: - Хорошая партия! Адриан де Либóн - человек видный…

Аннет почудилась нотка сомнения в голосе матери. Девочка вопросительно взглянула на женщину, и та после паузы неохотно призналась:

-Он незаконнорождённый… Мариус де Либóн. Но его отец и мать очень, очень знатные люди! Он полусирота.

Аннет сделалось дурно, под ложечкой неприятно засосало. Она не слишком хорошо разбиралась в вопросах деторождения, однако твердо знала, что Церковь осуждает внесемейные любовные связи. Значит, ее будущих супруг рожден во грехе? И она обречена разделить его грех? Несправедливо!

Это восклицание почти соскользнуло с ее губ, девушка лишь усилием воли удержала его на кончике языка - сказывалось воспитание, убеждающее слепо покоряться воле родителей. Впрочем, мать как будто угадала ее мысли (что было несложно) и против ожидания отнеслась к тревоге дочери с сочувствием.

-Господин Мариус будет хорошим мужем, - чересчур убежденным тоном произнесла она, так, словно хотела одними лишь интонациями голоса убедить и себя, и дочь в справедливости собственных слов. - Он молод, силен, знатен… у него чудесные перспективы на военном поприще!

Мать восхваляла его, как рыночный торговец - залежалый товар, который мечтает поскорее сбыть с рук незадачливому покупателю. Девушка почувствовала эту неискренность и упрямо выставила подбородок.

-Но почему именно он должен стать моим мужем, мама? - рискнула спросить Аннет, покосившись на отца, казалось, всецело поглощенного чтением.

Увы, то было ложное впечатление! Граф отложил газету и грозно взглянул на дочь. Брови его сурово сошлись над переносицей.

-Не спорь со старшими, девочка! Нам лучше знать, кому следует стать твоим супругом.

На этом в разговоре была поставлена жирная точка - к облегчению графини и досаде дочери.

 

...Подготовка к свадьбе, в конце концов, захватила Аннет, хотя девушка участвовала в процессе весьма опосредованно. Особенно увлек ее выбор подвенечного наряда, украшений и прически. В монастыре уделом послушниц были скучные, излишне чопорные форменные платья, и о роскошных туалетах и балах оставалось лишь мечтать. Немудрено, что теперь шестнадцатилетнюю невесту пленило богатство тканей и ослепило сияние фамильных драгоценностей, коими ее дразнили, пускай и невольно, многочисленные помощницы, нанятые матерью заниматься предстоящим торжеством. У Аннет захватывало дух при мысли, как шикарно она будет выглядеть в знаменательный день; это немного примиряло ее с уготованной родителями судьбой. Тем более что и жених, как убеждала саму себя девушка, не так уж плох: незаконнорожденный, правда, но зато - любим и признан своим отцом, несмотря на юный возраст- участвовал в сражениях и добился успеха! Да и судя по портретам - хорош собой…

Аннет представляла себя в роли хозяйки и матери, клятвенно обещая, что своих-то дочерей непременно станет обучать дома. Воображала, как обустроит дом, как будет принимать гостей по средам или четвергам. Как будет строго следить з слугами… и многое, многое другое приходило на ум девушке - все, кроме самой темной, самой чувственной стороны семейной жизни. И по мнению многих мужчин - наиболее важной…

Не то, чтобы Аннет была совершенно несведущей в вопросах пола… однако следовало признать, что ее познания носили весьма приблизительный, обтекаемый характер и во многом оставались невежественными. В монастыре этой теме уделяли прискорбно мало внимания, полагая, что женщине гораздо полезнее владеть навыками домоводства - остальное приложится! К счастью, графиня де Монси́ придерживалась иного мнения и решила всосполнить сей досадный пробел, наняв для дочери незадолго до свадьбы особую компаньонку. К услугам этой невзрачной дамы, вдовы средних лет, нередко прибегали щепетильные мамаши, желающие подготовить своих наивных дочерей к тяготам семейной рутины. Во всех смыслах!

-Но я столько лет обучалась в монастыре! - отчаянно заспорила Аннет, вовсе не обрадовавшись идее снова что-то зубрить и постигать. Она-то надеялась, что эта часть жизни осталась в прошлом!

Мать, непривычно сконфуженная, ответила уклончиво:

-Не мешает повторить! И потом, госпожа Боварси не собирается обучать тебя пению или французской грамматике!

-Чему же тогда? - нахмурилась девушка, с удивлением присматриваясь к порозовевшей матери, румянец которой проступил даже сквозь пудру.

-Ах, дорогая, есть столько вещей, которым не способны обучить монахини! - всплеснула руками женщина. - Они дамы религиозные, посвятили свою жизнь служению Господу. Ты же свою посвятишь мужу и детям!

Зачем тогда было отправлять меня в монастырь!” - мрачно подумала Аннет, однако вслух выражать недовольство не стала. Да и смысл, если дело сделано?

-Тебе, конечно, привили светские манеры и навыки этикета, но госпожа Боварси поможет отточить их, расскажет разные важные мелочи… - продолжала графиня, старательно отводя взгляд. - Она, правда, не совсем леди, ее происхождение скромнее нашего, но в вопросах светской жизни разбирается превосходно!

Так в ее жизни появился новый персонаж - немного занудная госпожа Боварси. Особа скучная и без изюминки, она изрядно разочаровала Аннет, составившую по рассказам матери совсем иное представление о будущей компаньонке - ей рисовался образ элегантной светской львицы, ухоженной и благоухающей. О, как далека была реальная Боварси от придуманного ее ученицей типажа!

Никакой практической пользы Аннет тоже не получила - госпожа компаньонка, скорее, мешала, чем помогала, иногда рассказывала что-то совершенно бесполезное, а к деликатной теме, волновавшей мать, едва ли подступилась. Немолодая вдова лишь сильно смутила бедную невесту, оставив у той впечатление, будто ее ожидает нечто болезненное, жутко неприличное, но необходимое - терпи и покоряйся!

Заранее смирившись со своей участью, Аннет старалась отгонять от себя мысли о непонятном супружеском долге и сосредотачивалась на более приятных сторонах воображаемого будущего.

А потом, буквально за день до свадьбы, пришло очередное письмо от Лилиан… и тотчас разрушило созданный фантазией девушки воздушный замок семейного счастья.

Ах, дорогая моя подруга! - писала Лилиан. Буквы ее, округлые и затейливо выписанные, складывались в ровные красивые строчки. - Я такое узнала о твоем женихе!

Ах, Аннет, у него скверный характер, он игрок и развратник (дурное слово, но он именно таков!). Говорят, он ведет разгульный образ жизни и обожает актрис… ну, ты понимаешь… и женится на тебе по принуждению отца! И, конечно, ему нужно твое приданое.

Ах, подруга, надеюсь, эти слухи ошибка, и твой будущий муж не такой, каким мне его описали! В любом случае, крепись - что нам еще остается?

Очень по тебе тоскую. Тут так скучно без тебя...”

Аннет долго сидела над письмом, пораженная и испуганная. До сего мгновения девушка как-то и не задумывалась о том солидном состоянии, которое принесет будущему мужу - в конце концов, то был традиционный обычай, очень естественный, но, по ее убеждению, не принципиальный. Мысль, что господин Мариус заинтересован исключительно в богатом приданом, да и женится по принуждению, больно ранила Аннет. Конечно, она тоже шла замуж не по собственной воле, однако за последние дни успела почти влюбиться в красавца-жениха - вернее, в выдуманный ею образ оного: привлекательного молодого человека, рыцаря и победителя… увлечение азартными играми и актрисами никак не вписывалось в перечень достоинств сочиненного героя!

И вот теперь Аннет сидела в полном смятении чувств и не знала, что предпринять, как успокоиться. Завтрашний день обещал изменить ее жизнь раз и навсегда, разделить на “до” и “после” - и не хотелось пересекать этот рубеж с недоверием на сердце!

Вечером, когда графиня в порыве редкого материнского воодушевления зашла к ней в комнату пожелать доброй ночи, девушка рискнула задать мучивший ее вопрос:

-Матушка, скажи… а правда, что мой жених… что у него дурная репутация?

В спальне царил полумрак - за окном давно сгустились сумерки, и комнату освещало лишь робкое сияние свечи. Девушка лежала в постели, готовая ко сну, на коленях поверх одеяла покоилась отложенная книга. Покосившись на обложку, мать чуть поморщилась (сборник любовной лирики!) и нехотя сказала:

-Твой будущий муж молод… а у молодых мужчин довольно часто дурная репутация.

-Значит, это правда, - сдавленно произнесла Аннет, чувствуя, что ей трудно дышать.

-Такие мужчины становятся замечательными супругами! - пылко уверила графиня, с преувеличенной нежностью поправляя упавший на лоб дочери локон. - Поверь моему опыту! Я тебе дурного не пожелаю.

Однако девушка нисколько не верила ее материнской любви, ее заботливому тону… лицемерие, вокруг - одно только лицемерие!

-Отдыхай, дорогая, и ни о чем не волнуйся! - посоветовала мать напоследок, торопливо коснулась холодными губами щеки дочери и покинула спальню.

А Аннет, проводив грациозную фигуру моложавой графини раздраженным взглядом, тяжело вздохнула и закрыла глаза. Ни о чем не волнуйся, как же!

Что ж… выяснилось, волноваться очень даже стоило!

 

Аннет вздрогнула, особенно громкий всхрап мужа привел ее в чувство. Воспоминания рассеялись, обнажив хмурую реальность… к неудовольствию девушки.

Сон так и не пришел, близилось утро… похоже, в первый же день семейной жизни она будет не выспавшейся, бледной, с синяками под глазами! Хотя какая, по сути, разница? Аннет мрачно покосилась на могучее тело супруга и передернула плечами. Стоит ли он подобных переживаний? Едва ли!

Юная графиня смежила веки, в памяти всплыла сцена венчания… и момент, когда она, Аннет, впервые увидела жениха. Как ни странно, до свадьбы их не удосужились познакомить!

О, как испугалась она при виде этого громилы, истинного великана! На портрете он был совсем иным, более изящно сложенным, более… человечным. Деталей изображение не отразило! Черноволосый и белокожий, с резкими чертами скуластого лица, Мариус оказался невероятно широкоплечим и буквально физически излучал силу и мощь - качества, которые не сумел передать портрет. Нежели сему господину всего 17?! Верилось с трудом! Что ж, Мариус нисколько не походил на благородного рыцаря и утонченного поклонника поэзии, которым девушка его себе воображала - зато слухи о распутстве юноши, судя по всему, отвечали действительности!

Однако худшее было впереди. Худшей стала первая брачная ночь… которая вот-вот завершится тревожным рассветом…

Девушка содрогнулась при мысли об испытанном ею кошмаре и унижении. Увы, ей в голову не могло прийти, что бывает иначе, что другой любовник, более опытный и внимательный, сумел бы разбудить ее тело и если не доставить удовольствие, то хотя бы смягчить неприятные ощущения…

“Лучше бы мне стать монашкой! - с отвращением думала Аннет. - Лучше служить Господу, чем… ему!”

Даже мысленно она не могла произнести имя супруга - казалось, само его звучание причиняло боль.

Так Аннет и лежала без сна, со страхом ожидая пробуждения Мариуса и прислушиваясь к его храпу. И только на рассвете задремала, погрузившись в нервные обрывочные грезы...

 

Глава 3. Послесвадебное похмелье (171... год, Англия)

За окном серело пасмурное туманное утро, столь свойственное климату Англии. Сырое и неприветливое, оно вполне отвечало настроению Мариуса.

Так думал он, собираясь к завтраку - вернее, позволяя личному камердинеру собирать себя.

-Как… м-м… леди Аннет? - спросил Мариус мрачно, разглядывая себя в высоком зеркале. Собственное насупленное отражение его не порадовало, и юноша перевел взгляд на слугу, тщательно занимавшегося его туалетом.

Тот, как всегда, оставался бесстрастен. Казалось, никто и ничто не в силах поколебать знаменитое самообладание Мишеля Робертсона, тем более - вопросы молодого господина, к безрассудству и беспутству которого камердинер давно привык.

-Леди Аннет уже проснулась, - лаконично произнёс он, выдержав приличную паузу. - Госпоже помогают одеться.

Мариус что-то буркнул в ответ и подавил вздох. Его день начался ещё несколько часов назад, когда, разбуженный приступом мигрени, парень с трудом пробился сквозь пелену остаточных грёз и восстановил цепочку вчерашних событий. Первым отчетливым воспоминанием стала безрадостная мысль о том, что он, Мариус, теперь женат. Рядом лежало и доказательство в лице Аннет - отодвинувшись на другой край кровати, она дремала, но сон был тревожным, возможно, её мучил кошмар. Не став будить молодую супругу, Мариус торопливо перешел в собственные покои и еще пару часов провалялся в постели в ожидании полноправного наступления утра. Раньше завтрака вставать не имело смысла…

Но все рано или поздно заканчивается, и вскоре Мариусу предстояло пересечься с юной женой за трапезой. Отнюдь не мастер застольных бесед, он совершенно не представлял, о чем разговаривать с такой чопорной особой! Что у них общего?!

-Ладно, пробьемся… - пробормотал Мариус, изучая свое отражение. Поправил фиолетовый жилет и покосился на камердинера. - Правда, Робертсон? Справимся!

-Разумеется, милорд, - невозмутимо отозвался слуга.

* * *

Аннет очень нервничала. Она первая спустилась к завтраку и теперь сидела за столом, прямая, как струна, напряженно прислушиваясь к малейшему звуку, чтобы заранее угадать момент, когда войдет муж.

Девушка тщательно подготовилась к моменту встречи. На юной графине было светлое платье в стиле “англез” с прямой сборчатой юбкой в пол и облегченным лифом. Декольте прикрывала нагрудная косынка из тонкой ткани, ворот был украшен букетиком фиалок. Аннет даже не поленилась надеть корсет, чтобы придать силуэту большее изящество. Обычно англичанки, в том числе знатные, в домашней обстановке отказывались от подобных ухищрений и рядились в неглиже с простой стёганной юбкой, однако молоденькая супруга графа Мариуса сомневалась, что произведёт впечатление на искушённого мужа в столь обыденном виде!

Принарядившись при помощи новой камеристки, обворожительной Марты, Аннет против обыкновения долго крутилась у зеркала и осталась вполне довольна увиденным. Оставалось понравиться собственному мужу! Может, тогда он будет к ней внимательнее? Не станет обижать?

Звук тяжелых шагов за дверью вырвал девушку из власти грёз, она торопливо выпрямилась и с ужасом воззрилась на Мариуса, как раз переступавшего порог. И вновь поразилась его росту и статности. Молодой граф совершенно не походил на типичного англичанина - не только могучим телосложением, но и цветом волос: вороново-черных, длинных, сейчас гладко зачесанных назад и связанных в “хвост”. Жгучие черные глаза впились в лицо Аннет, взгляд прожигал насквозь, и бедная девушка почувствовала, как краска смущения приливает к ее щекам. А главное, поняла, что Мариус заметил это и недоволен!

Мариус и правда был недоволен. Он только что зашел, какого дьявола она сразу краснеет?! Чем он успел ее напугать?! Абсурд!

-Доброе утро, миледи, - чопорно поздоровался парень, остановившись возле своего стула и глядя на девушку сверху вниз. - Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо?

В его голосе промелькнула тень сомнения. Губы Аннет искривились, казалось, девушка с трудом удерживается от колкого ответа. Как и минувшей ночью, разбуженный неприятными воспоминаниями гнев приглушил ее страх перед мужем, смягчил беспокойство. Надолго ли? Мариус от души надеялся, что да. Как общаться с дерзкими, он знал, однако иметь дело с перепуганными простушками совершенно не привык! Пусть уж лучше грубит ему…

Впрочем, грубить Аннет не собиралась… хотя как тут ответишь без грубости? Хорошо ли она себя чувствует? Нелепый вопрос после столь жуткой ночи!

-Все хорошо, милорд, благодарю за заботу! - наконец, холодно и не без скрытой издевки ответила она, сверкнув глазами.

Мариус кивнул, как будто удовлетворенный, и занял свое место - как раз напротив ее стула. Безупречно вышколенный дворецкий Эдвард Берлим сделал едва заметный жест рукой, и один из младших лакеев неслышной тенью метнулся к столу, принявшись прислуживать молодой чете.

-Приятного аппетита… э… дорогая, - выговорил граф не без труда. Ласковое обращение прозвучало несколько натужно и неискренне.

Аннет поморщилась, уловив эту фальшь.

-Вам тоже… милорд!

Нет, не станет он для нее “дорогим”! В памяти вспыхнуло унизительное утреннее воспоминание, когда она обнаружила покрытые пятнами крови простыни - и представила, как будет посмеиваться горничная, убирая в спальне!

Почти все слуги были новыми для Аннет. Дворецкий нанят отцом Мариуса, лакеи и повара - тоже. Марта, камеристка, служила у супругов де Монси́ горничной, однако графиня решила, что квалификации девушки вполне хватит для столь неопытной и нетребовательной госпожи, как ее дочь. В конце концов, Аннет привыкла обходиться собственными силами, в монастырском пансионе обращение было строгим, их не баловали. Невеста не спорила с матерью - ей было безразлично, кто станет причесывать ее волосы и затягивать по утрам корсет.

Девушка подавила вздох и украдкой осмотрелась, по телу прошла дрожь. Всё здесь было чужим, незнакомым! Сам дом, по сути, тоже… сей двухэтажный роскошный особняк принадлежал семье де Либóн, и Аннет он не пришелся по вкусу. Излишне мрачно, неприветливо… тяжеловесная мебель, темные, “давящие”, цвета… пожалуй, Аннет на правах новой хозяйки могла бы как-то повлиять на антураж собственного жилища, но слишком уж памятны были высокопарные речи свекра, восхвалявшего “родовое гнездо” с вековыми традициями, в том числе - в манере оформления интерьера…

“Возможно, позднее… и начну с личной спальни!” - решила девушка и перевела взгляд на свою тарелку. Вид утренней порции каши Аннет нисколько не порадовал, и стоявший за ее стулом лакей, заметив легкую гримаску на лице госпожи, молниеносно и услужливо подал блюдо с поджаренными хлебцами. Она взяла один хлебец равнодушно, скорее, из вежливости, и без малейшего интереса надкусила. Избыток переживаний, как правило, лишал ее аппетита, а причин нервничать сейчас хватало!

Мариус, в отличие от супруги, вкуса к пище не потерял - требовалось нечто посущественнее неудачного брака, чтобы помешать ему радоваться жизни во всех ее проявлениях! Молодой граф любил такие вот простые, очень “земные”, удовольствия: сытную пищу, разнообразные вина, доступных женщин… так славно от души поесть в каком-нибудь трактире, запить обильную трапезу хмельным напитком покрепче, а после подцепить легкомысленную красотку и скрыться с ней в одной из комнат наверху! Вот это - жизнь! Зачем нужна семья, дети, жена?!

Вздохнув в ответ на эти мысли, Мариус искоса глянул на Аннет. Она сидела очень прямо, словно аршин проглотила, и ела безрадостно, с явной неохотой.

-Завтрак вам не по нраву, миледи? - откашлявшись, хмуро спросил он, не рискнув снова обратиться к жене ласковым именем. - Вы едите совсем без аппетита!

Аннет слегка пожала плечами.

-Повар готовит превосходно, благодарю! - спокойно сказала она. - Мне просто не хочется есть…

Разговор снова заглох. Мариус начал терять терпение, не понимая, как вести себя и злясь на собственную жену. Она совсем ему не помогала, не пыталась поддержать беседу невинными светскими замечаниями, хотя бы о погоде! Ей-богу, с актрисами варьете - и с теми находилось больше тем для обсуждения! Раньше молодого повесу раздражала несмолкаемая веселая болтовня пустоголовых кокоток, однако сейчас он пожалел, что Аннет не из породы разговорчивых. Тяжелое молчание угнетало куда сильнее беспечной дамской трескотни - в этом юноша убедился на опыте!

-Пожалуй, я наелся, - заметил Мариус четверть часа спустя, не в силах более выдерживать мрачную атмосферу завтрака.

-Ваш десерт, милорд? - вопросительно обратился к нему дворецкий, материализуясь как будто из ниоткуда. - Подать в личные покои?

-Благодарю, мне не хочется сладкого, - недовольно возразил парень и, промокнув губы, поднялся из-за стола. Заметив, что Аннет торопливо последовала его примеру, любезно добавил: - Вы можете продолжить свою трапезу, Аннет... Без моего навязчивого присутствия ваш аппетит, быть может, вернется!

Выражение лица Аннет красноречиво подтверждало справедливость этих слов. Однако вслух девушка произнесла иное:

-Я тоже вполне сыта… Мариус!

-Как скажете! - пожал тот плечами в ответ, отметив не без удовлетворения, что Аннет наконец-то рискнула назвать его по имени.

Интересно, почему она не хочет оставаться в одиночестве в столовой? Этого Мариус искренне не понимал. Может, женщине неприлично завтракать одной, без мужа? В светских вопросах молодой граф разбирался крайне плохо, хотя полученное им домашнее образование и включало основные азы этики. Собственная невежественность, впрочем, юношу нисколько не смущала - он знал, что его успехи лежат в военной области, немного - в сфере научной, где требуется применять мыслительные способности и логику. Вот там он блистал и впечатлял учителей! Нормы поведения в высоком обществе слишком мало его интересовали, Мариус был убежден, что, совершив несколько ратных подвигов и осенив себя военной славой, завоюет право поступать, где и как заблагорассудится. Мужчины будут уважать его, женщины - боготворить, и даже такие скромницы, как Аннет, добровольно предадут моральные принципы и разделят с ним постель!

Но это были мечты, пока же оставалось мириться с куда более неприглядной реальностью.

“Неужели так будет всегда? - поднимаясь в комнату, с ужасом думал Мариус. - Неужели мы постоянно будем испытывать в обществе друг друга подобную неловкость? Или привыкнем со временем?”

Что ж, в глубине души он понимал, что, даже привыкнув, они едва ли начнут общаться с теплотой…

В своих покоях Мариус устроился в любимом кресле у камина, по утреннему времени неразожженного, откинулся на мягкую спинку и со вздохом закрыл глаза.

Ну, неужели он не найдет способа разрешить эту ситуацию наилучшим для себя образом? Он, Мариус, который в 14 лет прошел пешком расстояние от Германии до самой Фландрии5, где Англия, Австрия и Ирландия сражались против Франции за австрийское и испанское наследство?! И, несмотря на юный возраст, неплохо проявил себя - и уж точно не трусил, участвуя в самой гуще военных событий в войсках под командованием герцога Савойского и принца Мальборо!

-Это было чудесно… - пробормотал, улыбаясь, Мариус и сладко потянулся, разминая затекшие мышцы. - Славные деньки…

Воспоминания о пережитом приободрили его, заставили поверить в себя. Если он не растерялся пацаном в бою, то и теперь придумает, как поступить… и начнет с хорошего отдыха в компании друзей нынче же вечером! Скромный дебош не повредит…

* * *

Трактир был запущенным и неприветливым. Полумрак рассеивали коротенькие толстенькие свечи на грязных, грубой работы, столах, окруженных неудобными лавками. В воздухе завис стойкий алкогольно-табачный дух, смешанный с запахами пота и чего-то горелого. Однако посетителей сего заведения столь неуютная обстановка как будто не смущала, они спокойно ели, пили и шумно переговаривались, не обращая внимания ни вонь, ни на духоту. Впрочем, завсегдатаи трактира были под стать окружению: не совсем трезвые, они взирали на мир мутными глазами и буквально физически излучали агрессивность.

Женщин было мало, и в каждой безошибочно угадывалась порода “ночных бабочек”. Ярко накрашенные, надушенные, в крикливых вульгарных нарядах, скорее, обнажавших, чем скрывавших прелести красоток, эти девицы томно жались к своим пьяным кавалерам и громко хихикали в ответ на любую их реплику. Такие дамы стоили дешево, а дело свое знали неплохо… обе стороны оставались довольны.

Одна подобная особа, сдобная и черноглазая, сидела на коленях у Мариуса, обнимая его за шею и что-то жарко шепча ему на ухо. Юноша, уже изрядно навеселе, почти не слушал, однако ее кокетливый щебет действовал на него успокаивающе.

-Ты осторожнее, Эльвира! - хохотнул щуплый светловолосый парень, сидевший за этим же столом и обнимавший рыжеволосую красотку в алом декольтированном платье. - Он женат!

Эльвира удивленно воззрилась на него:

-С каких пор?! - она обернулась к своему спутнику и укоризненно покачала головой: - Мариус, ты променял нас на законную жену?! - голос звучал игриво, нисколько не обвиняя, а лишь дразня.

-ВАС, куколки, я ни на кого не поменяю! - нетрезво возразил Мариус и смачно чмокнул красотку в полное гладкое плечо. От девушки пахло сладкой цветочной пудрой, которой та щедро сдобрила свое аппетитное тело.

-Но жена! - картинно простонала Эльвира, произнеся роковое слово, как ругательство. - О, Мариус, зачем тебе эта морока?!

Мариус пожал плечами. Он и раньше-то плохо понимал, зачем, а уж сейчас, одурманенный вином и близостью доступных и красивых женщин, вообще лишился способности рассуждать логично.

Ему на помощь пришел друг:

-Ну, как, зачем? Солидное приданое, моя дорогая, это, знаешь ли, важный аргумент! Представляешь, как славно повеселиться можно на такие-то деньги?!

-Это и правда хороший аргумент! - со смешком признал Мариус. - Умеешь зрить в корень, Генрих!

И приятели, пьяно расхохотавшись, в очередной раз чокнулись кружками и залпом их опустошили.

-Пусто! - прокомментировал Мариус, кивнув на бутылку. - Надо добавить!

-Надо! - охотно согласился Генрих и, махнув рукой, громко позвал: - Эгей, Жан, Жан! Давай сюда!

Жан, владелец трактира, француз по происхождению, к подобной фамильярности со стороны завсегдатаев привык и давно с нею смирился. Выбора, впрочем, не было - люди приходили сюда не за светскими развлечениями, и даже те посетители, что были вхожи в высокое аристократическое общество, в этих стенах лишались своих манер.

-Чего угодно господам? - вежливо осведомился Жан, остановившись у их стола. Невысокий, поджарый и краснолицый, с неухоженными седыми космами, трактирщик производил впечатление человека без возраста.

-Вина еще! - пьяным голосом потребовал Мариус и перевел взгляд на тарелки с остатками тушеного кролика, составлявшего сегодня их ужин. - И мяса! Мяса подавай!

-Есть только куры, - с сожалением признался трактирщик. - Подойдет?

-Ты издеваешься?! - возмутился Мариус. - Какие, к черту, куры?! Свинину подай! Неужели у тебя нет ни одного завалящего поросенка?!

-Завтра доставят, сейчас уж ночь на дворе, - невозмутимо ответил Жан, нисколько не испугавшись. К такого рода спорам он тоже привык и знал, как обращаться с подобными крикунами. - Пока предлагаю утолить голод хорошей порцией курятины. Еще есть яйца, хлеб, овощи…

-Тащи все! - махнул рукой более уравновешенный Генрих. - Сойдет!

-Придется немного обождать, моя жена уже спит. Я ее разбужу, и в течение часа она все приготовит.

-Получаса! - сварливо поправил Мариус, желая, чтобы последнее слово осталось за ним. - Пускай поджарит яйца, подай их с хлебом. А выпивку сейчас тащи!

-Как будет угодно господам, - поклонился трактирщик и проворно ретировался, воображая, какими упреками осыпет его дражайшая супруга, когда он заставит ее жарить яичницу среди ночи! А что делать? Не хочется терять столь выгодных клиентов… шутка ли - один из них, только женившись, уже тут как тут, забросил молодую женушку и тратит деньги в свое удовольствие с ветреными продажными красотками!

-Как вообще настроение? - со значением спросил Генрих, когда подали вино, и приятели отпили по глотку.

Мариус покосился на свою “даму”, по-прежнему льнувшую к его плечу; говорить при ней ему не хотелось.

-Иди-ка погуляй, Эля, мне сейчас не до баловства, - сказал он девице, отстраняя ее от себя.

Она выпрямилась и недоуменно захлопала длинными ресницами:

-Как - иди?! Я столько времени с тобой просидела…

-О боже! - простонал Мариус и с досадой бросил на стол пару монет. - Бери и иди!

Эльвира обиженно надула губы, схватила монеты и, подобрав пышные юбки, гордо удалилась, энергично вихляя бедрами.

-Не обижайся, крошка! - крикнул Мариус ей вслед, не без раскаяния провожая взглядом ладную фигурку кокотки.

Девушка не обернулась, всем своим видом изображая оскорбленное достоинство (коего не было и в помине)... и очень скоро утешилась в объятиях другого кавалера, более настроенного на ласки.

-Мне свою тоже прогнать? - с сожалением спросил Генирх и по примеру друга отстранил от себя красотку в алом. Сказал мягко: - Иди, милая, встретимся после… подожди меня, я буду щедрым!

Девица сверкнула довольной улыбкой и тотчас упорхнула. Сидеть в обществе двух пьяных аристократов ей явно наскучило…

-Ну, мы одни, давай, выкладывай! - со вздохом предложил Генрих, делая глоток вина побольше. - Каково оно, быть женатым?

Маиус поморщился и подцепил с тарелки остатки кролика. Мрачно прожевал, почти не чувствуя вкуса.

-Не понял пока, - признался парень, наконец. - Я же только-только женился! Пока все… неясно!

Генрих, прищурившись, с неожиданной проницательностью глянул на друга.

-Что, не нашел общий язык с суженой?

-Да как с такой можно что-то общее найти?! - вспылил юноша, вскидывая голову. Ему казалось, приятель в чем-то обвиняет лично его.

-Тише, тише! - примиряюще сказал Генрих, зная, какой вспыльчивый нрав у его друга - особенно в нетрезвом состоянии. - Мне она, твоя супружница, тоже не понравилась.

-Вот то-то же! Чего делать, ума не приложу…

Ответить Генриху помешал трактирщик, приблизившийся к ним с груженым подносом.

-Вот, господа, как и обещано! - довольно заявил он, водрузив на стол миску с яичницей и корзинку с хлебом. - Уложились в 20 минут!

-Спасибо, - буркнул Маруис и навалил себе на тарелку солидную порцию яичницы. Поднял взгляд на Генриха, который наблюдал за другом не без ехидства, и произнес, словно оправдываясь: - Беспокойство пробуждает аппетит, знаешь ли!

-А чего тебе так уж беспокоиться? - пожал плечами приятель, потянувшись за хлебом. - Подумаешь, жена! Чему она мешает?

-Она меня раздражает! - пояснил Мариус, сузив глаза.

-Рановато судить! Может, еще привыкнешь…

-Мы говорим не о сюртуке, а о жене! - хмуро напомнил граф. - И вообще, я не хочу привыкать, приспосабливаться! Черт возьми, сегодня за завтраком я не знал, о чем с ней говорить!

-Можно подумать, с женщинами есть, о чем говорить, - фыркнул Генрих. - Они не для этого созданы, знаешь ли…

-Она и для других дел не годится! - процедил сквозь зубы Мариус и, нагнувшись над столом, негромко добавил: - Ты не представляешь, что это за кошмар был! Это не женщина, а бревно!

-Зато деньги есть, - снова напомнил Генрих. - Немалые, я слышал. Приданое приличное, а?

-Ну, что есть то есть, - неохотно признал Мариус. - Но это как-то не утешает… видеть ее день за днем… от одной мысли коробит!

-Ты будешь пересекаться с ней не так уж часто, - не согласился Генрих. - Перетерпишь совместные трапезы… а наведываться к ней в спальню каждую ночь необязательно! А уж когда появится наследник… тогда и вовсе можно оставить беднягу в покое!

-Ты меня изобразил каким-то монстром! - усмехнулся Мариус и задумчиво добавил, осененный новой идеей, которую породил затуманенный вином рассудок: - Хотя это неплохой план, дружище…

-Какой план? - насторожился Генрих.

-Стать истинным монстром! Она сама начнет искать пути к спасению! Пусть тоже поломает голову, как избавиться от меня!

Он улыбнулся, довольный собственной изобретательностью, и не заметил исказившей лицо друга гримаски. Генрих явно не одобрял план своего вспыльчивого приятеля… однако благоразумно предпочел не высказываться.

* * *

Аннет со страхом ждала возвращения мужа. Придет ли он к ней сегодня ночью? Девушка отчаянно надеялась, что нет…

Она переоделась в ночную рубашку, распустила волосы и, прежде чем улечься в постель, устроилась возле зеркала. В спальне было темно, и лишь одинокая свеча на туалетном столике озаряла помещение. И в этом дрожащем неуверенном свете Аннет рассматривала собственное отражение, изучала придирчиво и хмуро.

Ее худому узкому лицу, обрамленному прямыми пепельными волосами, явно не хватало красок, не спасало даже жемчужное сияние огромных лучистых глаз… Девушка не могла похвастаться густыми ресницами, окаймлявший ее веки легкий каштановый пушок был почти незаметен, жиденькие дуги бровей казались прозрачными, и лицо оставалось бледным, невыразительным… Аннет знала, что многие женщины, в том числе из высшего общества, не пренебрегали румянами и пудрой, однако лично у нее не было подобных навыков, в пансионе воспитанниц не учили искусству преображения. Да и вообще, англичане были людьми сдержанными во всех смыслах. Шелку и кружевам, столь популярным в других странах и особенно во Франции, практичные британцы предпочитали сукно и шерсть, и подобную же осмотрительность проявляли в иных вопросах… а жаль!

Разочарованно вздохнув, Аннет потушила свечу и забралась в кровать, укрывшись одеялом до самого подбородка, словно рассчитывая, что оно защитит ее от приставаний мужа…

Она долго крепилась и гнала от себя сон, но Мариус все не появлялся. В конце концов, девушка начала верить, что супруг решил оставить ее в покое хотя бы на одну ночь… эта мысль принесла унизительное облегчение и помогла расслабиться. Однако в тот миг, когда Аннет задремала, дверь рывком распахнулась, и на пороге показалась массивная темная фигура.

Аннет мгновенно проснулась, порывисто села и с неприязнью взглянула на ночного визитера. Конечно, это был он, Мариус собственной персоной, слишком самодовольный и уверенный в себе, чтобы предварять свое появление вежливым стуком!

Но только ли самодовольный? Присмотревшись к мужу, Аннет со смесью омерзения и страха поняла, что он безбожно пьян!

“О Господи!” - мысленно простонала девушка, холодея от ужаса.

* * *

Мариус с трудом соображал и никак не мог сфокусировать на чем-либо взгляд: окружающие предметы буквально расплывались, их контуры приобрели странную зыбкость… это позабавило его, он улыбнулся своим разбегающимся мыслям и с пьяной уверенностью распахнул дверь в спальню жены. Пусть выполняет супружеский долг…

В комнате было темно, хоть глаз выколи. Мариус оперся о косяк двери, опасаясь потерять равновесие (его изрядно “вело”, качало из стороны в сторону) и всмотрелся в полумрак. Кажется, Аннет спала, укрывшись с головой одеялом… Парень возмущенно фыркнул, пожимая губы. Почему она спит, почему не дожидается прихода собственного мужа?!

Словно услышав его безмолвный гневный призыв, девушка вздрогнула и проснулась, что-то сонно пробормотала и торопливо села, рассеянно поправляя растрепанные волосы. Взгляд ее скользнул по фигуре супруга, в глазах вспыхнул испуг и, пожалуй, отвращение… неприязнь!

Мариус почувствовал себя задетым. Обычно женщины реагировали на его внимание и уж тем более ласки совсем иначе! Хотя то были настоящие женщины, живые, горячие, не такие, как эта ледышка!

-Спите… миледи? - хрипло, с затаенной угрозой спросил он, щуря черные глаза.

-Нет… как видите, - дрогнувшим голосом отозвалась Аннет, тщетно пытаясь придать себе уверенность. Руки вцепились в край одеяла, дотянув его до самого подбородка.

-Я рад! - зло улыбнулся Мариус и двинулся к ее кровати. Комната поплыла перед ним, закружилась, и парень, не без труда устояв на ногах, принялся идти медленнее, каждый шаг буквально отмерял. Это придало его движениям некоторую опасную хищность. - Скучали без меня?

-Нисколько! - храбрясь, процедила Аннет и тут же малодушно добавила, оправдываясь: - Было много дел… некогда было скучать…

-Жаль, жаль… а я вот скучал! - проворковал он, кривя губы в улыбке. Взгляд его был прикован к искаженному страхом худому лицу молодой жены.

Столь очевидное нежелание близости раздосадовало Мариуса. Почему он хорош для всех, кроме нее?! Да, минувшая ночь была не из лучших, но так всегда бывает в первый раз! И вряд ли было ну настолько уж плохо, как она изображает!

Мариус остановился у самой кровати, всматриваясь в сжавшуюся фигурку Аннет. Внезапно ему отчетливо представилось, как он выглядит со стороны: огромный детина, едва стоящий на ногах, в дурном настроении… немудрено, что бедняжка боится!

Эта неожиданно трезвая для пьяного человека мысль привела его в чувство. Мариус, к состраданию отнюдь не склонный, почти пожалел свою жену… черт возьми, может, и правда не торопить события, как осторожно советовал Генрих? Пускай привыкнет к мысли, что у нее есть муж и определенные обязательства перед ним…

-Спокойной ночи, миледи, - буркнул он, не дав себе времени засомневаться в правильности собственного благородства. - Увидимся за завтраком!

С этими словами Мариус, пошатываясь, удалился… и мог бы поклясться, что услышал за захлопнутой дверью сдавленные рыдания Аннет.

Ну и ну, сейчас-то чего она ревет?! Сожалеет о том, что он ушел?! Или о том, что когда-нибудь все-таки вернется?!

“Пожалуй, второе!” - с горечью усмехнулся Мариус.

* * *

Неделю спустя они ужинали у родителей Мариуса.

Минувшие дни стали истинным кошмаром для обоих супругов… хотя и в разном смысле.

Мариус решился посетить спальню молодой жены лишь однажды - и поклялся делать это в будущем как можно реже. А уж если Аннет понесет и родит ему сына, наследника… о, тогда им вообще необязательно делить постель! И юноша с сожалением признавался себе, что новоявленная графиня де Либóн едва ли расстроился по данному поводу…

Он был совершенно прав, конечно. Аннет и после второй ночи, проведенной с супругом, не воспылала страстью ни к нему, ни к любовным утехам в принципе. Девушка была слишком напряжена, чтобы получить удовольствие, а Мариусу даже в голову не приходило приложить определенные усилия и помочь ей расслабиться. Все его женщины легко воспламенялись, буквально “по команде”, и не нуждались в длительных предварительных ласках, - а сам он был чересчур молод и самонадеян, чтобы понимать потребности неискушенных девиц…

Совместные трапезы тоже приятными не были. Супруги по большей мере молчали, лишь изредка обмениваясь репликой-другой, причем каждая звучала натянуто и не к месту. Поэтому приглашение к отцу Мариуса оказалось очень кстати - и Аннет, и ее муж искренне обрадовались подобному разнообразию, понадеявшись, что в компании старшей четы де Либóн ужин пройдет менее напряженно.

Их надежды оправдались - Адриан де Либóн и его законная супруга Камилла, мачеха Мариуса, старательно поддерживали оживленную беседу за столом и даже сумели разговорить молчунью Аннет. Мариус с удивлением убедился, что его молодая жена умеет смеяться, причем смех ее заразителен, а улыбка мила… Вечер не испортил даже сводный братец Артур, старательно отпускавший колкости и демонстративно заигрывавший с юной невесткой.

После ужина Адриан де Либóн увлек сына в кабинет, предоставив жене развлекать Аннет.

-Ну, как жизнь, сын? - осторожно поинтересовался граф, когда слуга подал им кофе6 и удалился.

Мариус скривил губы в злой усмешке.

-Честно? Просто отвратительно! Не видно разве?

Адриан бросил на сына тяжелый взгляд. Брови его сошлись над переносицей, очертив меж ними суровую складку.

-Вижу, что ты не прилагаешь стараний…

-Я не прилагаю?! - искренне возмутился Мариус, покраснев от обиды. - Я женился, разве нет?!

-И полагаешь это подвигом, надо думать, - сухо отметил граф, глядя на сына через стол.

Парень досадливо повел плечом, чувствуя себя неуютно.

-У нас с Аннет нет ничего общего… нам трудно найти взаимопонимание.

-С кокотками варьете у тебя что, больше общего? - холодно спросил Адриан.

Мариус с подозрением вслушался в вопрос, однако ехидства в интонациях отцовского голоса не уловил.

-В каком -то смысле, - наконец, дерзко признался юноша.

Отец усмехнулся, он всегда уважал смелость своего незаконного сына.

-И в каком же смысле?

-Мы любим удовольствия, - пояснил Мариус. - Умеем наслаждаться жизнью. А Аннет обречена служить своим церковным идеям… быть мученицей…

-Не преувеличивай, - поморщился пожилой граф. - Все не так плохо. Просто тебе надо научить ее радоваться жизни…

-Нелегко это будет! - возразил Мариус, не без внутреннего содрогания вспоминая минувшие ночи. Как такую научить радоваться?!

-Уверен, ты справишься… особенно если у тебя будет приличное занятие, которое заполнит твой чрезмерный досуг.

-Ты о чем? - напрягся парень. Последняя “блестящая идея” отца привела к тому, что он, Мариус, теперь связан узами брака…

Оказалось, на сей раз все не так уж плохо…

-Ты станешь командиром полка, сын. Как тебе эта должность?

Мариус склонил голову набок, посмаковал. “Командир полка” звучало “вкусно”, многообещающе…

-А каким образом ты это устроил? - поразмыслив, спросил парень.

-Договорился, - лаконично ответил отец и хладнокровно добавил: - Купил тебе эту должность, если угодно.

Мариус невольно поежился, поймав устремленный на него ледяной взгляд, и выдавил неубедительный нервный смешок:

-Купил? Это нестрашно… я постараюсь доказать делом, что ты потратил деньги не зря.

-Уж докажи! - с затаенной угрозой согласился Адриан.

Мариус промолчал, уверенный, что, как и в прошлом, проявит себя в военном деле с успехом. Да и вообще, будет, чем заняться!

-Спасибо, отец! - торжественно и искренне поблагодарил юноша, склонив голову.

Он и правда был благодарен. Долой скуку!

 

Глава 4. Неопытное совращение (171... год, Англия)

-Его сутками не бывает дома. И даже когда появляется… лучше бы оставался там, где был! - Аннет сделала неопределенный жест рукой и подавила вздох.

Она обедала у своей старшей кузины Генриетты, женщины возрастом под тридцать, которая вот уже 5 лет была благополучно замужем за маркизом де Корти. Только с ней (и еще, эпистолярно, - с Лилиан, по-прежнему томившейся в монастырском пансионе) девушка могла быть откровенной, только с ней могла делиться наболевшим… так ей казалось.

-Твой муж - командир полка, - заговорила Генриетта после паузы. - Надо думать, его деятельность требует внимания… и времени!

Они уже пообедали и теперь пили чай в нежно-голубой гостиной двоюродной сестры Аннет. Трапезу с ними разделила старшая дочка Генриетты Эльвира, миловидная светловолосая девочка-подросток, послушная и вежливая. Ее младший брат был еще очень мал и находился на попечении нянек… Что касается маркиза, то он, подобно Мариусу, редко появлялся дома в дневные часы.

“Скоро можно отослать в пансион!” - покровительственным шепотом, с гордостью, сообщила маркиза по завершении обеда, проводив взглядом Эльвиру и напомнив Аннет собственные одинокие годы в монастыре… но спорить с сестрой девушка не стала, хотя двоюродную племянницу ей было искренне жаль.

-Я понимаю, что мой супруг человек занятой, - угрюмо согласилась Аннет, понурив голову. - Но… даже когда он приходит домой, он чужой!

Она сказала это с надрывом, с какой-то затаенной болью, и тотчас закусила губу, пытаясь успокоиться. Излишние эмоции были у англичан не в чести… сдержанность - вот главное достоинство их нации!

Генриетта подняла брови, выражая то ли удивление, то ли неодобрение.

-Ты замужем всего-ничего, - холодновато напомнила она. - Рано судить!

-Я понимаю, понимаю… - со вздохом сказала Аннет, вдруг осознав, что кузина не будет ее союзником в этом вопросе… оставалось рассчитывать на Лилиан, может, хоть монастырская подруга ее не подведет?

А Генриетта, не подозревая о крамольных мыслях сестры, напыщенно продолжала:

-Думаешь, я сразу нашла общий язык с Робертом? О нет! Потребовались месяцы, даже годы… брак - это работа, работа сложная. Наберись терпения и исполняй свой долг перед мужем.

Аннет поджала губы, с трудом сдержав возмущенную реплику, и искоса взглянула на кузину, по-новому оценивая ее. В простом платье цвета слоновой кости, с изящно уложенными светлыми волосами, с жемчужной нитью, несколько раз обмотанной вокруг полной шеи, и серьгами-подвесками в том же стиле, Генриетта выглядела старше своих лет. Счастливый брак и сытая жизнь придали ее фигуре излишнюю дородность, в поведении молодой, по сути, женщины появилось что-то от неторопливых степенных матрон, коими обычно становятся только после 40…

-Ты права, Генриетта, - устало сказала Аннет, поняв, что все ее усилия добиться поддержки сестры тщетны. - Расскажи лучше о своем сынишке. Сколько ему, годик?

Генриетта буквально расцвела, лицо ее прояснилось, разгладилось. Она зримо помолодела…

-Чуть больше годика! - с удовольствием ответила она на вопрос Аннет. - Мы назвали его в честь отца, Робертом… какой смышленый малыш, ты не поверишь…

Она с упоением рассказывала о своем сыне, сияя, словно именинница. Аннет рассеянно наблюдала за оживлением сестры, толком не вслушиваясь в ее энергичную речь, и не без удивления думала: неужели дети и правда дарят женщине столько радости? Генриетта изумительно похорошела, заговорив о малыше!

“Будь у меня маленький, я бы тоже была счастлива” - с грустью подумала Аннет, ярко представив крохотного человечка, ее безраздельную собственность. Девочка или мальчик - не так важно! Главное, это будет живое существо, способное дарить и принимать любовь и нежность…

“Но чтобы заполучить ребенка, надо перетерпеть этот кошмар хотя бы еще несколько раз!” - содрогнулась Аннет, вспоминая две ночи с Мариусом… готова ли она к подобному самопожертвованию? Нужно поразмыслить…

Она и поразмыслила этим же вечером, пока писала письмо-откровение Лилиан, больше напоминавшее исповедь или дневниковые записи… Местами послание было весьма пикантным… казалось, Аннет не советуется с подругой, а просто размышляет в письменной форме.

...но ты понимаешь, милая Лилиан, что выбора-то у меня, по сути, нет! Зачем нужен брак, если не для продолжения рода? Мариус наверняка хочет наследника… так что мой вопрос, пожалуй, и не вопрос вовсе. Надо смириться. Набраться смелости!

Завершив таким образом свои рассуждения, девушка со вздохом отложила письмо и нахмурилась. Между ее бровями обозначилась морщинка, зубы впились в нижнюю губу… сердце колотилось, как безумное, словно Аннет только что приняла решение подвергнуть себя пыткам… конечно, в определенном смысле так оно и было, однако эти пытки - ее супружеский долг.

Долг! Какое отвратительное слово…

(ссылку на полную версию книги [бесплатно!] см. ниже, в конце страницы)

1 Белое подвенечное платье появилось только в 19 веке благодаря королеве Виктории. До этого девушка могла надеть нарядное платье любого цвета - причем не всегда новое.

2 Голубые подвенечные наряды были популярны еще и потому, что этот цвет олицетворял собою чистоту и верность.

3 Принц Евгений Савойский (нем. Prinz Eugen von Savoyen, фр. François-Eugène de Savoie, итал. Eugenio di Savoia-Carignano; 18 октября 1663 — 21 апреля 1736) — полководец Священной Римской империи франко-итальянского происхождения, генералиссимус.

4 Джон Че́рчилль, 1-й герцог Ма́льборо (англ. John Churchill, 1st duke of Marlborough; 26 мая 1650 — 16 июня 1722) — английский военный и государственный деятель, отличившийся во время Войны за испанское наследство. Имеет репутацию самого выдающегося английского полководца в истории. За свои заслуги был пожалован титулами графа, а затем 1-го герцога Мальборо.

5 нынешняя Бельгия

6 в Англии кофе появилось в XVI веке, благодаря усилиям Британской Ост-Индской компании и Голландской Ост-Индской компании.

Схожі статті

Та, Що Торгує Травами
Збірник

Продовження циклу "Квартал Легенд". Янус знайомить свого юного учня зі звичайною торговкою травами... але чи справді звичайною? Це юнакові і доведеться дізнатися!

Торговка Травами
Збірник

Продолжение цикла "Квартал Легенд". Янус знакомит своего юного ученика с, казалось, обыкновенной торговкой травами... но вот обыкновенной ли? Это юноше и предстоит узнать!

Invitation to the Town
Збірник

A series of short, juicy stories about the White Sorcerer and his young student. Immerse yourself in the world of magic and fantasy!

Запрошення до Містечка
Збірник

Цикл коротких, яскравих історій про Білого Чаклуна та його юного учня. Доступний 3 мовами! Пориньте у світ магії та фантазій - це найкращий спосіб відволіктися від повсякденних реалій.